вторник, 9 февраля 2016 г.

В.Владимиров. Памятник Александру - не только Леохновскии храм.

























В.Владимиров. Памятник Александру - не только Леохновскии храм.
Газета "Старая Русса". - 09.10.2015 г. - с. 12 (URL=https://drive.google.com/file/d/0B1f7rCMidse1RnRaNlJkY3ZWVHc/view,
http://vk.com/gazeta_russa.)

Этой осенью Старая Русса отметила тысячелетний юбилей. Тысячу лет Старорусский край создавали и возвышали своим трудом и талантом тысячи людей, но и из этих тысяч яркими звездами выделяются подвижники - служители делу. Каждый из них в свое время вложил свой камень в здание Старорусской земли. Мне бы хотелось этим очерком почтить память нашего современника, достойного гражданина России, отдавшего полжизни Старорусскому краю, прихожанам и храму села Леохново - иерея Александра Муринсона, чей земной путь окончился три года назад осенью.
О священнике о.Александре написано много. О его служении в Леохнове, как он своим двадцатилетним подвижничеством буквально вернул к жизни Спасо-Преображенский Антониево-Леохновский мужской монастырь, о его помощи людям, о волшебных исцелениях в этом святом месте подле мощей преподобного Антония Леохновского. Только повседневным трудом и неистовой верой можно было зажечь сердца людей - и клириков и мирян - и в тяжелые 90-е и нулевые воодушевить на восстановление Святого места из руин. Сейчас оно доступно для всех верующих и страждуших, ищущих утешения и помощи в несчастии...
Но мне бы хотелось сказать о другом Александре, которого я имел счастье знать без малого сорок лет...
Он появился у нас в Москве в ноябре 76-го... Невысокий, очень худой, с усами и бородой, но, невзирая на молодость, уверенный в себе. Мы, как тоже молодые, но все же чуть постарше, устроили «новичку» небольшую проверку, с юмором и легким ехидством, но Саша не обиделся, и, что называется, вернул долг с процентами.
Так началось наше знакомство, не прерывавшееся в течение десяти лет более чем на месяц. Мы жили в разных городах - я в Москве, Александр - в Питере, но делали с разных сторон один и тот же проект. Что именно - не так существенно; важно было то, что, во-первых, предмет наших усилий был по-настоящему важен для обороны страны; во-вторых, до нас этого никто не делал, поэтому каждый шаг был в неизвестность и каждый новый день приносил новые задачи, и это было, воистину, здорово; а, в-третьих, на наших глазах результаты общих усилий воплощались в реальное железо...
Поверьте, это сильно повышает самоуважение, и жаль тех, кто не испытал подобного! Мы были в определенном смысле конкурентами, но, главным образом, были соратниками, всегда выступавшими единым фронтом. Я всегда мог положиться на Александра (надеюсь, что то же самое он мог бы сказать и обо мне), поскольку при любой спешке и запарке мы всегда находили время для предварительного разговора с честной критикой, невзирая на дружеские отношения.
Александр рос на глазах, набирал силу и мощь, он быстро догнал нас - тех, что пришли в проект раньше; и нам приходилось тянуться, чтобы не отставать от
молодого. К своим многочисленным талантам - он прекрасно рисовал, имел очень хороший слух, чудесную память - как зрительную и словарную, так и музыкальную, свободно владел английским - он добавлял невероятную работоспособность и какую-то одержимость, в его глазах всегда горел огонь...
Просто делать свою работу на фоне невероятного Александра было как-то стыдно. Главным качеством его натуры было неуклонное следование поставленной цели. Если Александр что-то говорил, то он это делал. Исключений не было. Особым качеством Саши была необыкновенная требовательность к себе. В общем, будущее Александра казалось вполне определенным и однозначным.
И тут грянула перестройка, а в 86-м жизнь начала круто меняться. Авария 26 апреля на Чернобыльской АЭС нанесла тяжелый удар по нашему проекту, он отодвинулся куда-то на «после разбирательства на ЧАЭС». Александр постепенно внедрялся в бумажную, неинтересную ему работу (как сейчас понятно, руководство готовило его к карьере начальника). Глаза его более не горели.
Я выбыл из активной жизни на полгода, а в 87-м, приехав в Ленинград, не обнаружил Александра Ефимовича за рабочим столом в 9:00. Это было невероятно - как невосход Солнца. Он появился в 11, и никто этому не удивился - вроде бы, так и должно быть. Между нами не принято было спрашивать о личном - захочет, сам расскажет.
Так оно и случилось - под конец следующего рабочего дня. Он торопился, не собираясь задерживаться ни минуты, и тихо, без подробностей, проинформировал, дескать, его жизнь резко изменилась и изменится еще более... Кратко пояснил, что участвует в богослужениях в Лавре (для атеистического общества 80-х годов
дело было немыслимым), а на мой вопрос, как быть с нашими совместными работами, он ответил, что его это более не интересует, а я, как соавтор, волен делать с ними все, что найду нужным. Это сообщение подготовило меня к известию, что весьма заметная фигура в нашей системе - А. Муринсон -уволился из уважаемой организации и уехал из Ленинграда. Бросил квартиру в центре Питера, довольно высокооплачиваемую работу, положение и авторитет и отбыл, по слухам, в Крестцы.
В момент судьбоносного решения ему было 33 года. И он начал с нуля. Летом 88-го я навестил его в Крестцах. Подробно поговорить удалось только после трапезы - всю дорогу до дома Александр постоянно отвечал на приветствия почтительных прихожан. Я не поверил своим глазам - в маленьком домике, который выделила ему Новгородская епархия, не было никакой мирской литературы (ни на русском, ни на английском), зато коллекция церковных книг была богатой, включая ноты. На голых стенах горницы висел богатейший иконостас. Свое нынешнее положение он оценивал с беспощадной ясностью, бросилось в глаза, что Александр рассуждает с чрезвычайно ортодоксальных позиций, не делая для себя никаких исключений или поблажек, могущих облегчить его тогдашнее довольно трудное самоощущение. В заключение нашего разговора он с уверенностью заявил, что здесь, в Крестцах, он сделал все, что мог, и надо взваливать на себя настоящее дело, лучше там, где все находится в руинах и требует его сил....Было ясно, что Александр для себя все решил, а коли так, то обязательно
добьется цели. Через два года состоялась наша последняя встреча в этом мире.
Александр приехал ко мне домой, он выглядел изможденным (на мои вопросы, где он сейчас и чем занимается, внятного ответа не прозвучало - он никогда не затруднял своими проблемами кого бы то ни было) и интересовался возможностями удаленной работы. Как я понимаю, он искал средства на восстановление Храма в Леохнове, и исхитрялся, невзирая на занятость, подготовиться к возможным вариантам разговора на совершенно новую для него тему. Разговор
не получил продолжения - очевидно, времени у Александра не было совсем.
Новое дело потребовало напряжения всех сил и всей его души, которую он отдал прихожанам, коллегам, друзьям, Леохнову... Лица всех, с кем ему довелось
общаться, неизменно озаряются улыбкой при разговоре о нем. Памятник Александру - не только Леохновский храм, но и научные труды, и «изделия», до сих пор востребованные Родиной. Мало кому удается столько сделать за короткую жизнь. Вечная память подвижнику - священнослужителю, ученому, конструктору, человеку. Пусть земля будет ему пухом.

Комментариев нет:

Отправить комментарий